резиденций, расположена, в отличие от всех прочих, не на суше, а на небольшом островке одноименного озера. Куча островков, речушек и заводей, сущие камышовые джунгли, каскад озер, болота… Идеальное убежище».

— Теперь понимаете всю сложность ситуации? — спросил Петров. — Сухопутные силы задействовать невозможно. На борту наших кораблей есть морская пехота, но командующий эскадрой вряд ли нам ее выделит без прямого приказа из Москвы. Но даже если бы и выделил… Мало чем поможет.

— И вы, значит, хотите, чтобы мы…

— Больше просто некому, — угрюмо промолвил Петров. — Я прекрасно понимаю, что ваша группа — на особом положении, и приказывать вам что-то может только ваш Главный штаб. Даже если мы доложим все Москве немедленно…

— Я могу вас только просить… — сказал Петров.

Вот к нему я чувствовал некоторое сочувствие. Подобная просьба таила в себе толику унижения генерал-майора перед лейтенантом, пусть крохотную. И абсолютно все это понимают…

— Вы же коммунисты, в конце концов! — уже откровенно жалобным, срывающимся голосом Иванов.

Тишина настала гробовая. Мы имели полное право встать и уйти, даже не откозыряв на прощанье — поскольку были без головных уборов, да и без погон. И остались бы полностью чистыми перед командованием. И это понимали абсолютно все, даже, наверное, бледный, как стена, Иванов.

Как-то неловко опустив голову, я буркнул:

— Сделаем, что сможем…

Лица присутствующих просветлели, а что до Иванова, тот пребывал прямо-таки в экстазе.

— Товарищ лейтенант… — пробормотал он (честное слово, с увлажнившимися глазами!). — Как коммунист коммунисту…

Товарищ генерал-майор, вы готовы для успеха предприятия пожертвовать кое-чем?

— О чем вы говорите, товарищ лейтенант! — с превеликим энтузиазмом воскликнул приободрившийся Иванов. — Готов чем угодно…

— Прекрасно.

И в мгновение ока, ловко расстегнув булавку, снял с рубашки Иванова висевшую над двумя орденскими планками медаль в честь столетия со дня рождения В. И. Ленина. Иванов так растерялся, что не успел воспрепятствовать или хотя бы удивиться вслух.

…Я плыл на второй лодке, как и остальные, держась на глубине посудины — вряд ли королевские часовые так уж бдительно наблюдали за безмятежно чистой водной гладью. Товарищ Сидоров, надо отдать ему должное, умел работать на совесть — перед высадкой мы изучили полдюжины снятых с воздуха фотографий королевской резиденции, готовились серьезнейше, как и во времена всех прошлых операций. С учетом специфики этой, конечно…

А вот и берег. Береговая линия почти на всем протяжении, если не считать гавани, представляла собой крутой обрыв высотой примерно в метр, и на обрыве кое-где произрастали редкие рощицы — но именно такая точка высадки и годилась. Мысль человеческая работает по шаблонам. Как явствует из тех же снимков с воздуха, во время пребывания здесь короля его гвардия охраняет главным образом «гавань» и еще парочку отлогих мест, наиболее удобных для причаливания. Ну, и за воздухом послеживает.

Несколько секунд — и мы вчетвером стояли в рощице, держа стволы наизготовку, увешанные короткими мотками нейлоновых веревок и рюкзаками с медицинскими справочниками и наборами лекарств. Стояла тишина, разве что подавали голос неизвестные птахи. Время известное, самая жара, здесь в эти часы все, кто только имеет такую возможность, укрываются в тени, даже не особо дисциплинированные аборигены часовые.

В пределах видимости один-единственный часовой, не далее трехсот метров…

Бесшумно перебегая меж стволами, мы двинулись в ту сторону и вскоре узрели часового. Некоторые остатки бдительности тот все же сохранял — не забился куда-нибудь в тенечек, а лениво прохаживался над берегом.

Увидев его впервые, мы на миг испытали нешуточное удивление, и было от чего: показалось, что они вдруг оказались в далеком прошлом…

Часовой был облачен в полную тропическую форму/ военных электриков/ СС: песочного цвета легкий френчик с короткими рукавами, такого же цвета шорты, характерное кепи с длинным козырьком, на плече висит классический «МП-40», который как-то повелось именовать «шмайсером», хотя конструктор Шмайссер к этой модели не имеет никакого отношения. Вот только издали видно, что в форму облачен босой чернокожий элемент…

Ну, конечно же, никакой мистики и провалов во времени. Просто-напросто и в этих местах когда-то немцы хлестались с англосаксами, вот только главная драка полыхала гораздо севернее, и о здешней войнушке помаленьку забыли. Но она была. До сих пор порой находят немецкие склады-схроны, оборудованные с немецким тщанием: так что оружие, освободив от консервирующей смазки, можно преспокойно пускать в ход, и оно не подведет, как и боеприпасы. Вон, у кафра за ремень на немецкий манер заткнуты две гранаты — «колотушки» с длинными деревянными ручками — неплохие игрушки, вот только запальный шнур чересчур длинный, так, что их порой успевали в ту войну перехватить в полете и запулить обратно.

Не прошло и десяти секунд, как за спиной у лениво шагавшего часового вырос командир— и еще через миг часовой оказался на земле, был проворно связан и украшен надежным кляпом. И мы двинулись дальше опушкой рощицы. Справа, на расчищенном месте, виднелась королевская резиденция — высокие глинобитные дома странного облика, напоминавшие то ли пулю редкого экзотического образца, то ли наполовину надутое известное резиновое изделие: этакий марсианский городок из фантастического фильма, домики светло-рыжего благодаря здешней глине цвета, круглые окошки хаотически разбросаны там и сям — по их расположению видно, что ни один из домишек не планировалось использовать в качестве огневой точки, строили, как предки столетия назад…

Глава 10 "Битва экстрасенсов"

Даже в будущем (мне это хорошо помнилось). Суеверия и вера в Сверхъестественное, именно так с большой буквы, охватывали, если не большинство, то очень значительно число людей в Европе и Америке и Азии, что уж здесь говорить о Африке в настоящем (прошлом). Передачи вроде" Битвы экстрасенсов" в моём мире собирали миллионы людей, которые хотят верить в чудеса, сейчас же и здесь, таковых людей свято верящих в чудеса абсолютное большинство. Таким образом "эффект плацебо" подействует обязательно. Так что я не унывал при подходе к королевской резиденции.

Тут и предстояло самое трудное — пересечь голое пространство шириной метров в двести, оставшись незамеченными — а ведь они бросались в глаза, как чернильная клякса на белоснежной скатерти. Ну, вряд ли кто-то в этакую жару пялится в окошко… А если и сыщется такой экземпляр, что делать, придется успокаивать, успеет только выскочить из хижины, а вот заорать ни за что не успеет. Ну, а если начнет палить в окно? Тут-то и загвоздка, дело пойдет непредсказуемо…

Вперед…

Недлинной цепочкой, короткими зигзагами мы по всем правилам кинулись к крайним хижинам, каковых и достигли очень быстро — без чьих-то испуганных воплей и